Курт Воннегут (1922 — 2007) — известный американский писатель. Мастерски совмещая элементы сатиры, черного юмора и научной фантастики, в своем творчестве он выступал против войны, милитаризма и любых видов проявления насилия. Прозаик сам был участником Второй мировой, находился в плену в Дрездене во время бомбардировки города авиацией Союзников. Увиденные им ужасы впоследствии отразились в романе «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей», пожалуй, самом популярном его произведении.
Воннегут является автором таких знаменитых книг, как «Колыбель для кошки», «Завтрак для чемпионов», «Механическое пианино», «Сирены Титана» и многих других.
Курт Воннегут был известен также как талантливый оратор. Он настолько серьезен, остроумен и глубок, что прослушивание или прочитывание его выступлений оставляет неизгладимое впечатление.
Курт Воннегут: Если не это здорово, то что же? (1998)
Здравствуйте.
Всем вам, получающим свои первые университетские дипломы, я хочу сказать, что ваше поколение мне очень симпатично, что я жду от вас много хорошего и желаю всего наилучшего.
Сегодняшняя церемония является долгожданным завершением процесса вашего взросления. Наконец-то вас можно официально называть взрослыми людьми, пусть с биологической точки зрения вы ими стали годам к пятнадцати. Мне жаль, насколько только возможно, что для получения аттестата зрелости потребовалось потратить так много денег и времени.
Я не подсчитывал, сколько денег и времени у вас ушло, чтобы получить дипломы. Какими бы не были эти цифры, они, безусловно, заслуживают только такой реакции: Ничего себе! Ух-ты! Вот это да!
Спасибо вам, и пусть Господь благословит тех, кто сделал возможным ваше обучение в этом престижном американском университете. Получая образование, становясь эрудированными и умелыми людьми, вы сделали этот мир лучше, чем он был до того, как вы сюда поступили.
Встречались ли мы раньше? Нет. Но я много размышлял о таких, как вы. Мужчин, присутствующих здесь, я называл бы Адамами, женщин — Евами. Кто из нас подолгу не размышлял об Адаме и Еве?
Ваш университет — это рай, из которого вас скоро выгонят. Почему? Вы вкусили плоды с древа познания. Эти плоды уже у вас в животах.
А кто же я? Раньше я был Адамом. Но сейчас я уже Мафусаил .
А кто же из нас дьявол? Тот, кто обидит ребенка.
Что же может сказать этот Мафусаил, прожив не так уж мало? Я поведаю вам, что мне сказал другой Мафусаил — Джо Хеллер, хорошо вам изветный как автор «Уловки 22». Как-то мы встретились на вечеринке у одного мультимиллиардера в Лонг-Айленде и я спросил Джо: «Как ты относишься к тому, что этот человек только за вчерашний вечер мог заработать больше, чем тебе принесла твоя «Уловка 22″ за последние сорок лет. А ведь это одна из самых популярных книг в мире».
Джо ответил: «У меня есть что-то такое, чего у него не будет никогда».
«Что же это, Джо?» — спросил я.
И он ответил: «Осознание того, что мне достаточно».
Возможно, эту историю будут вспоминать те Адамы и Евы, присутствующие здесь, которым через много лет придется признать, что все в их жизни не так как хотелось бы, что они не стали миллиардерами, несмотря на образование, которое они здесь получили.
Это может случиться с тем людьми, которые интересуются не деньгами и цифрами в графе «Прибыль», а чем-то другим. Мы зовем этих людей святыми. Я, по крайне мере, зову их так.
Люди, одевающиеся в дорогих магазинах, иногда спрашивают меня, оскаливаясь при этом, как будто хотят меня укусить, верю ли я в перераспределение богатства. Я могу только ответить, что совершенно не важно, что я думаю об этом, что богатства перераспределяются каждый час, да еще таким образом, что и представить себе невозможно.
Сумма, которая составляет Нобелевскую премию, сегодня кажется ничтожной в сравнении с тем, сколько получает футболист местной команды за один сезон.
Вот уже сто лет Нобелевская премия является самой значительной премией, которой награждают химиков, физиков, физиологов, медиков, писателей и миротворцев, принесших огромную пользу человечеству. Сейчас эта премия составляет что-то около одного миллиона долларов. По счасливой случайности эти деньги достались нам от одного шведа, который подарил нам динамит, смешав глину и нитроглицерин.
БА-БАХ!
По замыслу Альфреда Нобеля эта премия должна была сделать ученых богатыми и независимыми, а также защитить от нападок политиков и спонсоров, которые могут помешать их работе.
Но сегодня, в мире спорта и развлечений, Уолл-Стрита и судебных процессов, миллион долларов — это лишь одна белая фишка. Если верить таблоидам и вечерним выпускам новостей, миллион долларов в наш 1998 — это «сущие копейки».
Мне вспоминается одна сцена из фильма У.К. Филдса. Действие фильма происходит во времена золотой лихорадки. Филдс наблюдает за игрой в покер и, чтобы привлечь к себе внимание, кладет на стол стодолларовую купюру. Игроки бросают мимолетный взгляд, но практически не отрываются от игры. Наконец, кто-то из них говорит: «Дайте ему одну фишку».
Но для большинства американцев плата за обучение — это не такая уж и маленькая сумма, отнюдь не гроши, хотя она составляет небольшой процент от миллиона. Можем ли мы утверждать, что в последнее время ученая степень гарантирует мировое признание и богатства, несравнимые с доходом обычной семьи?
Иногда. Безусловно, Райс может похвастаться своими звездными выпускниками. Из тех кого знаю я, например, Ларри Макмарти. Но большинство выпускников Райс, равно как и Гарварда, Оксфорда, Сорбонны или еще каких университетов, трудятся, скорее, на благо своего городка или штата, нежели на благо всей нации в целом. В отличии от национальных героев они получают меньшее жалование и не так популярны. По-видимому, вместо славы они время от времени будут испытывать чувство удовлетворения от того, что кто-то искренне благодарен им за хорошо выполненную работу.
Со временем это ждет большую часть Адамов и Ев этого выпуска, хотя и не всех. Кто-то найдет свое призвание в том, чтобы создавать и укреплять свои семьи. И если это действительно окажется так — возлюбите свое призвание, ибо это самое важное в мире, который мы все создаем, защищаем, за который боремся.
Все остальное всего лишь суета.
Вы свободное поколение, и кто знает, куда вас занесет судьба — в Нью-Йорк, Вашингтон, Хьюстон, Париж, а может — в Австралию или Шанхай, или Куала-Лумпур.
Марк Твен, к слову не получивший Нобелевской премии, прожил жизнь, полную смысла. На склоне лет он задался вопросом, для чего мы все живем. Он пришел к довольно краткому ответу. Мне его ответ по душе. Думаю он и вы с ним согласитесь:
«Чтобы соседи думали о нас хорошо».
Соседи — это люди, которые знают вас, с которыми вы время от времени встречаетесь, разговариваете, которым вы можете быть полезны. Конечно, их не так много, как, скажем, поклонников у Мадонны или Майкла Джордана.
Чтобы заслужить их лестные отзывы, вы должны применять навыки, которые вы здесь приобрели, а также принимать правила честной игры и хорошего тона, которые придумали до вас, те о которых вы читали в книгах.
Наверное, кто-то из вас даже получит Нобелевскую премию. Хотите пари? Это всего лишь миллион долларов, но как говорится, лучше, чем ничего.
Эта речь почти вдвое длиннее Геттесбергского обращения Авраама Линкольна — самого великого прозведения американского ораторского искусства. Линкольн был убит за свои убеждения. Вильям Марш Райс, основатель этого университета, еще один идеалист, был убит потому, что был богат. Какая разница!? И тот, и другой прославились не при жизни.
Моя речь была написана специально для этой церемонии. Но любое обращение к выпускникам я всегда заканчиваю рассказом о своем дяде Алексе, младшем брате моего отца. Окончив Гарвард, Алекс Воннегут честно работал страховым агентом в Индианаполисе. Он был начитанным, образованным человеком.
Дяде Алексу всегда не нравилось, что люди редко замечают, когда они по-настоящему счастливы. У него самого это довольно неплохо получалось. Мы могли потягивать лимонад, спасаясь от жары под кроной яблони, а дядя прервать разговор словами: «Если не это здорово, то что же?»
Я надеюсь, вы, Адамы и Евы, все жизнь будете поступать так же. Когда все у вас прекрасно и безмятежно, остановитесь и во весь голос спросите: «Если не это здорово, то что же?» Поднимите руки, если вы обещаете.
Это была моя первая просьба. Я хочу попросить вас еще кое о чем. Я прошу об этом не только выпускников, а всех присутствующих здесь, даже Малкольма Гиллиса. Я хочу, чтобы вы опять подняли руки после того, как я спрошу:
«У кого из вас был учитель (неважно, в школе или колледже), который помог понять, насколько жизнь увлекательна, который заставил вас гордиться тем, что вы живете в этом мире?»
Опустите руки и скажите имя этого человека всем, кто сидит или стоит рядом с вами.
Сделали? Спасибо.
Если не это здорово, то что же?
Спасибо за внимание. Счастливого пути!
Университет Райс (09.05.1998)
Выступление Курта Воннегута на английском языке
Kurt Vonnegut: This is a long-delayed puberty ceremony (1998)
Hello.
For those of you getting your first university degrees, I like your generation a lot, and I expect good things from you, and wish you well.
This is a long-delayed puberty ceremony. You are at last officially full-grown men and women — what you were biologically by the age of fifteen or so. I am sorry as I can be that it took so long and cost so much for you to at last receive licenses as grownups.
I have not calculated how much your diplomas cost in time and money. Whatever those ballpark figures are, they surely deserve this reaction from me today: Wow. Wow. Wow.
Thank you, and God bless you and those who made it possible for you to study at this great American university. By becoming informed and reasonable and capable adults, you have made this a better world than it was before you got here.
Have we met before? No. But I have thought a lot about people like you. You men here are Adam. You women are Eve. Who hasn’t thought a lot about Adam and Eve?
This is Eden, and you’re about to be kicked out. Why? You ate the knowledge apple. It’s in your tummies now.
And who am I? I used to be Adam. But now I am Methuselah.
And who is a serpent among us? Anyone who would strike a child.
So what does this Methuselah have to say to you, since he has lived so long? I’ll pass on to you what another Methuselah said to me. He’s Joe Heller, author, as you know, of Catch 22. We were at a party thrown by a multi-billionaire out on Long Island, and I said, »Joe, how does it make you feel to realize that only yesterday our host probably made more money than Catch 22, one of the most popular books of all time, has grossed world-wide over the past forty years?»
Joe said to me, »I have something he can never have.»
I said, »What’s that, Joe?»
And he said, »The knowledge that I’ve got enough.»
His example may be of comfort to many of you Adams and Eves, who in later years will have to admit that something has gone terribly wrong — and that, despite the education you received here, you have somehow failed to become billionaires.
This can happen to people who are interested in something other than money, other than the bottom line. We call such people saints — or I do.
Well-dressed people ask me sometimes, with their teeth bared, as though they were about to bite me, if I believe in a redistribution of wealth. I can only reply that it doesn’t matter what I think, that wealth is already being redistributed every hour, often in ways which are absolutely fantastic.
Nobel Prizes are peanuts when compared with what a linebacker for the Cowboys makes in a single season nowadays.
For about a hundred years now, the most lucrative prize for a person who made a really meaningful contribution to the culture of the world as a physicist, a chemist, a physiologist, a physician, a writer, or a maker of peace, has been the Nobel Prize. It is about a million dollars now. Those dollars come, incidentally, from a fortune made by a Swede who mixed clay with nitroglycerin and gave us dynamite.
KABOOM!
Alfred Nobel intended that his prizes make the planet’s most valuable inhabitants independently wealthy, so that their work could not be inhibited or bent this way or that way by powerful politicians or patrons.
But one million dollars is only a white chip now — in the worlds of sports and entertainment, on Wall Street, in many lawsuits, as compensation for executives of our larger corporations.
One million dollars in the tabloids and on the evening news is «chump change» in 1998.
I am reminded of a scene in a W. C. Fields movie, in which he is watching a poker game in a saloon in a gold-rush town. Fields announces his presence by putting a one-hundred-dollar bill on the table. The players barely look up from the game. One of them finally says, «Give him a white chip.»
But the cost of a college education, a minor fraction of a million dollars, is anything but chump change to most Americans. Have academic degrees in the past been passports to international glory, to wealth grotesquely out of scale with the needs of ordinary families?
In a few cases. Rice can no doubt name a handful of celebrities who came from here. Larry McMurtry I know about. But most graduates from Rice, or from Harvard, or Oxford, or the Sorbonne, or anyplace else you care to name, have been of use locally rather than nationally. They have commonly been rewarded with modest but adequate amounts of money — and even less fame. In place of fame, they may have had to be content with someone’s seemingly heartfelt thanks for something well done from time to time.
In time, this will prove to have been the destiny of most, but not all, of the Adams and Eves in this, the Class of 1998 at Rice, and the graduate students as well. They will find themselves building or strengthening their communities. Please love such a destiny, if it turns out to be yours — for communities are all that is substantial about what we create or defend or maintain in this World.
All the rest is hoop-la.
For your footloose generation, that community could as easily be in New York City or Washington, DC or Paris — as in Houston — or Adelaide, Australia, or Shanghai, or Kuala Lampur.
Mark Twain, at the end of a profoundly meaningful life, for which he never received a Nobel Prize, asked himself what it was we all lived for. He came up with six words which satisfied him. They satisfy me, too. They should satisfy you:
»The good opinion of our neighbors.»
Neighbors are people who know you, can see you, can talk to you — to whom you may have been of some help or beneficial stimulation. They are not nearly as numerous as the fans, say, of Madonna or Michael Jordan.
To earn their good opinions, you should apply the special skills you have learned here, and meet the standards of decency and honor and fair play set by exemplary books and elders.
It’s even money that one of you will get a Nobel Prize. Wanna bet? It’s only a million bucks, but what the heck. That’s better than a sharp stick in the eye, as the saying goes.
This speech is now almost twice as long as the most efficient oration ever uttered by an American: Abraham Lincoln’s Gettysburg Address. Lincoln was murdered for his ideals. The founder of this university, William Marsh Rice, another idealist, was murdered for his money. Whatever! The good both men did lives after them.
Up to this point this speech has been new stuff, written for this place and this occasion. But every graduation address I’ve delivered has ended, and this one will, too, with old stuff about my Uncle Alex, my father’s kid brother. A Harvard graduate, Alex Vonnegut was locally useful in Indianapolis as an honest insurance agent. He was also well-read and wise.
One thing which Uncle Alex found objectionable about human beings was that they seldom took time out to notice when they were happy. He himself did his best to acknowledge it when times were sweet. We could be drinking lemonade in the shade of an apple tree in the summertime, and he would interrupt the conversation to say, «If this isn’t nice, what is?»
So, I hope that you Adams and Eves in front of me will do the same for the rest of your lives. When things are going sweetly and peacefully, please pause a moment, and then say out loud: »If this isn’t nice, what is?» Hold up your hands if you promise to do that.
That’s one favor I’ve asked of you.
Now I ask you for another one. I ask it not only of the graduates, but of everyone here, including even Malcolm Gillis, so keep your eyes on him. I’ll want a show of hands, after I ask this question:
»How many of you have had a teacher at any level in your educations who made you more excited to be alive, prouder to be alive, than you had previously believed possible?»
Hold up your hands, please.
Now take down your hands and say the name of that teacher to someone sitting or standing near you.
All done? Thank you.
If this isn’t nice, what is?
I thank you for your attention. Hey, presto! God speed.
Rice University commencement address (09.05.1998)
ВИДЕО
Курт Воннегут в Университете Райса (Rice University), 1998
