Марк Авре́лий Антони́н (лат. Marcus Aurelius Antoninus; 26 апреля 121, Рим — 17 марта 180, Виндобона) — римский император (161—180) из династии Антонинов, философ, представитель позднего стоицизма, последователь Эпиктета. Последний из пяти хороших императоров.
Марк Аврелий оставил философские записи — 12 написанных на греческом языке «книг» (глав книги), которым обычно приписывают общее название «Рассуждения о самом себе» или «Размышления».
Высказывания и мысли Марка Аврелия
Твои мысли становятся твоей жизнью.
Совершенство характера выражается в том, чтобы каждый день проводить, как последний в жизни.
Не живи так, точно тебе предстоит ещё десять тысяч лет жизни. Уже близок час. Пока живёшь, пока есть возможность, старайся стать достойным.
Ни один человек не счастлив, пока он не считает себя счастливым.
Спокойствие — не что иное, как надлежащий порядок в мыслях.
Мечтайте о великом: лишь великие мечты в силах затронуть людские души.
Помни, что изменить своё мнение и следовать тому, что исправляет твою ошибку, более соответствует свободе, чем настойчивость в своей ошибке.
Люди существуют друг для друга.
Сколько можно говорить о том, каким должен быть человек?! Пора уже стать им!
Измени отношение к вещам, которые тебя беспокоят, и ты будешь от них в безопасности.
Странно! Человек возмущается злом, исходящим извне, от других, – тем, что устранить не может, а не борется со своим собственным злом, хотя это в его власти.
Если кто меня оскорбил — это его дело, такова его наклонность, таков его нрав; у меня свой нрав, такой, какой мне дан от природы, и я останусь в своих поступках верен своей природе.
Надо покорять умом то, что нельзя одолеть силой.
Не смерти должен бояться человек, он должен бояться никогда не начать жить...
Наша жизнь есть то, что мы думаем о ней.
Человек живёт только в настоящее мгновение. Всё остальное или прошло уже, или, неизвестно, будет ли.
Каждый стоит столько, сколько стоит то, о чем он хлопочет.
Кто не исследует движение своих мыслей, не может быть счастлив.
Свернись в себя самого.
Проблема в том, что, не рискуя, мы рискуем в сто раз больше.
Кто бы что ни делал и ни говорил, я должен оставаться хорошим человеком.
Кто видел настоящее, тот уже видел всё, бывшее в течение вечности, и всё, что ещё будет в течение беспредельного времени.
Несправедливость не всегда связана с каким-нибудь действием; часто она состоит именно в бездействии.
Чтобы ни случилось с тобой — оно предопределено тебе из века. И сплетение причин с самого начала связало твое существование с данным событием.
Приучай себя внимательно относиться к словам других людей и старайся по возможности проникнуть в душу говорящего. Но что тебе там делать?
Не проникайся ни тем убеждением, которого держится обидчик, ни тем, которое он хочет навязать тебе, но всё рассматривай со стороны истины.
Мир — изменение, жизнь — восприятие.
Всегда иди кратчайшим путём. Кратчайший же – путь, согласный с Природой.
Итак, следует помнить о двух истинах. Во-первых, все из века равно самому себе, пребывая в круговороте, и потому вполне безразлично, наблюдать ли одно и то же сто лет, или двести, или же бесконечное время. Во-вторых, наиболее долговечный и умерший, только что начав жить, теряют в конце концов одно и то же. Настоящее – вот все, чего можно лишиться, ибо только им и обладаешь, а никто не лишается того, чем не обладает.
Пусть не рассеивает тебя приходящее к тебе извне! Создай себе досуг для того, чтобы научиться чему-нибудь хорошему и перестать блуждать без цели. Следует беречься также и другого тяжкого заблуждения. Ведь безумны люди, которые всю жизнь без сил от дел и не имеют все-таки цели, с которой они сообразовали бы всецело все стремления и представления.
Если бы даже ты рассчитывал прожить три тысячи лет и еще тридцать тысяч, все же ты должен помнить, что никто не лишается другой жизни, кроме той, которую он изживает, и никто не изживает другой жизни, кроме той, которой лишается. Поэтому самая продолжительная жизнь ничем не отличается от самой краткой. Ведь настоящее для всех равно, а следовательно, равны и потери – и сводятся они всего-навсего к мгновенью. Никто не может лишиться ни минувшего, ни грядущего. Ибо кто мог бы отнять у меня то, чего я не имею?
Время человеческой жизни – миг; ее сущность – вечное течение; ощущение – смутно; строение всего тела – бренно; душа – неустойчива; судьба – загадочна; слава – недостоверна. Одним словом, все относящееся к телу подобно потоку, относящееся к душе – сновиденью и дыму. Жизнь – борьба и странствие по чужбине; посмертная слава – забвение. Но что же может вывести на путь? Ничто, кроме философии. Философствовать же – значит оберегать внутреннего гения от поношения и изъяна, добиваться того, чтобы он стоял выше наслаждений и страданий, чтобы не было в его действиях ни безрассудства, ни обмана, ни лицемерия, чтобы не касалось его, делает или не делает чего-либо его ближний, чтобы на все происходящее данное ему в удел он смотрел как на проистекающее оттуда, откуда изошел и он сам, а самое главное – чтобы он безропотно ждал смерти, как простого разложения тех элементов, из которых слагается каждое живое существо. Но если для самих элементов нет ничего страшного в их постоянном переходе друг в друга, то где основания бояться кому-либо их общего изменения и разложения? Ведь последнее согласно с природой, а то, что согласно с природой, не может быть дурным.
Пора угомониться. Иначе тебе не придется прочесть ни твоих воспоминаний, ни деяний древних римлян и греков, ни тех отрывков из писателей, которые ты отобрал себе под старость. Итак, спеши к цели и, оставив пустые надежды, сам, пока еще не поздно, приди себе на помощь, если только ты сколько-нибудь заботишься о самом себе.
Когда внутреннее господствующее начало верно природе, то его отношение ко всему происходящему таково, что оно всегда может легко приноровиться к возможному и данному. Ведь оно не испытывает любви к какой-нибудь определенной материи, но к предпочтительному стремится лишь условно, заступающее же место последнего обращает в материал для себя. Оно подобно огню, овладевающему тем, что брошено в него: слабая лампада была бы потушена, а яркое пламя мгновенно охватывает попавшее в него, пожирает его и вздымается благодаря этому еще выше.
Ничего не следует делать зря и никогда не поступать иначе, как сообразно строгим правилам искусства.
Вспомни же, наконец, об удалении в свою собственную обитель и, главное, не разбрасывайся, не суетись, но будь свободным и смотри на вещи как муж, гражданин, смертный! Среди истин, которые всегда должны быть под рукой, заметь особенно две. Во-первых, вещи не касаются души, но пребывают в покое вне ее; причины жалоб коренятся в одном лишь внутреннем убеждении. Во-вторых, все то, что ты видишь, подлежит изменению и вскоре исчезнет. Размышляй постоянно и о том, скольких изменений ты уже был свидетелем. Мир – изменение, жизнь – убеждение.
Оглянись назад – там безмерная бездна времени, взгляни вперед – там другая беспредельность. Какое же значение имеет по сравнению с этим разница между тем, кто прожил три дня, и прожившим три человеческих жизни?
Люди ищут уединения, стремятся к деревенской тиши, к морским берегам, в горы. И ты также привык более всего желать этого. Все это, однако, говорит лишь о крайнем невежестве, ибо в любой момент ты можешь удалиться в самого себя. Ведь самое тихое и безмятежное место, куда человек может удалиться, – это его душа. В особенности же человек, который найдет внутри себя то, вглядевшись во что, он тотчас преисполнится спокойствием; под спокойствием же я разумею здесь не что иное, как сознание своей добропорядочности. Почаще же разрешай себе такое уединение и черпай в нем новые силы.
Все мимолетно: и тот, кто помнит, и то, о чем помнят.
Будь подобен скале: волны беспрестанно разбиваются о нее, она же стоит недвижимо, и вокруг нее стихают взволнованные воды.
Не забывай же впредь при всяком событии, повергающем тебя в печаль, пользоваться основоположением: «Не событие это является несчастьем, а способность достойно перенести его – счастьем
Присмотрись, далее, к нравам твоих современников: с трудом можно ладить даже с самым уживчивым из них, чтобы не сказать, что кое-кто из них еле выносит самого себя. Я отказываюсь понять, что в этом мраке, в этой грязи, при такой текучести и материи, и времени, и движения, и движимого могло бы еще стать предметом почитания или же вообще серьезного отношения. Наоборот, следует бодро ждать своего естественного конца, не досадуя на его замедление и утешая себя следующими двумя положениями. Во-первых, со мной не может случиться ничего, что не отвечало бы природе Целого. Во-вторых, я могу не делать ничего против моего божества и гения. Ибо никто не может принудить меня к этому.
Не довольствуйся поверхностным взглядом. От тебя не должны ускользнуть ни своеобразие каждой вещи, ни ее достоинство.
Как быстро все исчезает, из мира — само телесное, из вечности — память о нем; и каково все чувственное, в особенности то, что приманивает наслаждением или пугает болью, о чем в ослеплении кричит толпа. Как это убого и презренно, смутно и тленно, мертво!
И что такое умереть? и как, если рассмотреть это само по себе и разбить делением мысли то, что сопредставляемо с нею, разум не признает в смерти ничего кроме дела природы
Так брось же все и только этого немногого — держись. И ещё помни, что каждый жив только в настоящем и мгновенном. Остальное либо прожито, либо неявственно. Вот, значит, та малость, которой мы живы; малость и закоулок тот, в котором живем.
Считай себя достойным всякого слова и дела по природе, и пусть не трогает тебя последующая брань или молва, а только то, прекрасно ли сделанное и сказанное — не отказывай сам же себе в достоинстве. Потому что у тех своё ведущее, и собственными устремлениями они распоряжаются. Так что не смотри на это, а шествуй прямо, следуя природе собственной и общей — у них обеих одна дорога.
Хоть бы и с трудом тебе давалось что-нибудь — не признавай это невозможным для человека, а напротив, что возможно и свойственно человеку, то считай доступным и для себя.
Азия, Европа — закоулки мира. Целое море — для мира капля. Афон — комочек в нем. Всякое настоящее во времени — точка для вечности. Малое все, непостоянное, исчезающее. Все оттуда идет, либо устремляясь прямо из общего ведущего, либо как сопутствующее. И личная пасть, и отрава, и всякое злодейство точно так же, как колючка или грязь, есть некое последующее сопутствие тем строгим и прекрасным вещам. Так не представляй же себе это чуждым тому, что ты чтишь. Нет, о всеобщем источнике помышляй.
Кто видит нынешнее, все увидел, что и от века было и что будет в беспредельности времен — ведь все единородно и однообразно.
Александр Македонский и погонщик его мулов умерли и стали одно и то же — либо приняты в тот же осеменяющий разум, либо одинаково распались на атомы.
Чаще помышляй об увязанности всего, что есть в мире, и об отношении одного к другому. Потому что некоторым образом все сплетается одно с другим и все поэтому мило одно другому. Ведь одно другому сообразно благодаря напряженному движению, единодыханию и единению естества.
Какие уж выпали обстоятельства, к тем и прилаживайся, и какие пришлись люди, тех люби, да искренне!
О жизни Марка Аврелия
В 161 году Марк Аврелий принял на себя заботу об Империи и ответственность за ее дальнейшую судьбу, разделив ее с цезарем Луцием Веером, также приемным сыном Антонина Пия.
В действительности очень скоро бремя забот об империи стал нести один Марк. Луций Вер проявил слабость и ушел от государственных дел. В то время Марку было около 40 лет. Его мудрость и склонность к философии помогли ему успешно править империей.
Из масштабных событий, выпавших на долю императора, можно назвать устранение последствий наводнения из-за разлива реки Тибр, которое погубило много скота и вызвало голод населения; участие и победу в Парфянской войне, Маркоманнскую войну, военные действия в Армении, Германскую войну и борьбу с моровой язвой — эпидемией, унесшей жизни тысяч людей.
Несмотря на постоянную нехватку средств, император-философ, произвел похороны умерших от эпидемии бедняков за государственный счет. Чтобы избежать повышений налогов в провинциях для покрытия военных расходов, он пополнил государственную казну, проведя большой аукцион по продаже принадлежащих ему художественных ценностей. А не имея средств на проведение необходимой военной кампании, он продал и заложил все, что принадлежало ему лично и его семье, включая драгоценности и одежду. Торги продолжались около двух месяцев — так были велики богатства, с которыми он не пожалел расстаться. Когда же средства были собраны, император с войском выступил в поход и одержал блестящую победу. Радость подданных и любовь их к императору были велики, что они смогли вернуть ему значительную часть богатства.
Марк Аврелий всегда проявлял исключительный такт во всех случаях, когда нужно было удержать людей от зла либо побудить к добру.
Осознавая важность философии в образовательном и воспитательном процессе, он учредил в Афинах четыре кафедры — академического, перипатетического, стоического и эпикурейского направлений. Профессорам этих кафедр было назначено государственное содержание. Не страшась лишиться популярности, он изменил правила гладиаторских боев, сделав их менее жестокими. Несмотря на то, что ему приходилось подавлять восстания, то и дело вспыхивающие на окраинах империи, и отражать многочисленные вторжения варваров, уже подтачивающих ее мощь, Марк Аврелий никогда не терял хладнокровия.
По свидетельству его советника Тимократа, жестокий недуг причинял императору ужасные страдания, но он мужественно переносил их и несмотря ни на что обладал невероятной трудоспособностью. Во время военных кампаний, в походных кострах, жертвуя часами ночного отдыха, он создавал подлинные шедевры философии морали и метафизики. Сохранилось 12 книг его воспоминаний, которые назывались «К себе самому». Они также известны под названием «Размышления».
Во время посещения восточных провинций, в которых разгорелся мятеж, в 176-м году умерла его супруга Фаустина, сопровождавшая его. Несмотря на все горькие недостатки супруги, Марк Аврелий был благодарен ей за терпение и благосклонность и называл ее «матерью лагерей».
Смерть пришла к императору-философу 17 марта 180-го года во время военного похода в окрестностях современной Вены. Уже больной, он очень горевал о том, что оставляет после себя беспутного и жестокого сына Коммода. Перед самой его кончиной Гален (врач императора, который, несмотря на смертельную опасность, был до последней минуты рядом с ним) услышал от Марка Аврелия: «Кажется, я уже сегодня останусь наедине с собой», после чего его изможденные губы тронуло подобие улыбки. Марк Аврелий умер достойно и мужественно, как воин, философ и великий государь.
Марк Аврелий
